Воспоминания

Блокада.

"Начало войны Несколько дней не мог себя заставить писать. Наконец, дошло до сознания, что я просто боюсь начинать воспоминания о событиях военного времени. Неоднократно я пытался, по просьбе собеседника, рассказать о блокаде, эвакуации и т.д. Но, когда я доходил в рассказе до тиканья метронома, горло сжимала судорога, и глаза наполнялись слезами. Собеседник сам уходил от темы или от меня. Попробую еще раз, может быть, на бумаге это сделать проще.

Перед большой войной, которая вошла в историю под названием Великой Отечественной, были «разминки»: Халхин-Гол и озеро Хасан на Дальнем Востоке, война с Польшей (1939 г.), война с Финляндией (декабрь 1939 – март 1940 г.), оккупация Прибалтики (лето 1940 г.). К концу 3-го класса у меня появилась новая географическая карта СССР. Как я ею любовался! Краски были яркие, каждая республика своим цветом. И количество их выросло почти в 1,5 раза: вместо 11 стало 16! А Белоруссия и Украина стали намного больше. Расстелив карту на полу возле окна, я лежал на животе и прикидывал, какую еще республику можно присоединить и каким цветом ее раскрасить. Когда война с Германией началась, мне стало все ясно, очередная республика будет Германская Советская Социалистическая. Только коричневый цвет надо будет заменить. Такие бредовые мечты были не у одного меня. В мае 1941 г. маме дали на работе путевку в пионерский дом отдыха для меня. Дом отдыха был размещен в большом деревянном доме, стоявшем в красивом лесу почти над обрывом. Доехали на поезде до Терийоки (Зеленогорск), а потом на автобусе проехали еще немного. Очень интересно было узнать, как машинист угадал, где надо было остановиться. Кроме рельсов, уходивших по прямой, как стрела, линии вдаль, никаких признаков станции не было. Кое-где виднелись какие-то обломки и фундаменты, но это было не очень интересно. Гораздо интереснее было возле дома отдыха. Внизу под обрывом был ров и противотанковые надолбы – следы недавно закончившейся войны. До сих не могу понять, зачем это было оборудовано. Ни с горы спуститься, ни на гору подняться танки все равно бы не смогли. Коегде были видны окопы, но прогулки наши по прилегающей территории были ограничены, так что много мы увидеть не могли. Запомнилось, что нас очень хорошо кормили, а у меня вдруг прорезался зверский аппетит (может быть, в предчувствии предстоящего голода?). Спустя много лет, в конце 70-х годов, я ехал на машине в Приветнинское. На довольно крутом левом повороте в районе Смолячково я вдруг увидел справа на горе тот самый дом, в котором в мае 1941 г. я провел десять дней. Чудо, что он пережил две войны. Говорили, что это бывшая дача то ли Юденича, то ли Маннергейма. Хорошо начиналось лето 1941 года. После дома отдыха, я оказался во Мге. Мамин брат, дядя Боря, снял там дачу и пригласил меня. Ян уехал на дачу с детским садом. В каком месте во Мге была снята комната, вспомнить не могу, но помню «военную картинку», которую я наблюдал. На большом лугу, ограниченном с трех сторон излучиной реки Мги, проходили военные учения: примерно 20 красноармейцев бегали с винтовками, ложились на траву, снова вскакивали, ходили в штыковую атаку и снова бежали. Всеми этими маневрами руководил командир на очень красивом коне, с золотой звездой Героя Советского Союза на груди. Он носился как бешенный, размахивал шашкой, непрерывно и очень громко матерился. Наверно, поэтому красноармейцы его не всегда понимали, что еще больше ярило пьяного командира. Нам было очень интересно, тем более, что это был первый герой, которого мы видели живьем. В субботу 21 июня на дачу приехала тетя Вера, а затем ее близкий друг Арсений Назарович Воробьев, часть которого располагалась в Левашово. В его петлицах были треугольники, он был сержантом-политруком. Вечером все пошли его провожать на железнодорожную платформу. Через переезд то и дело переходили небольшие отряды красноармейцев. И тут Арсений сказал, что ни сегодня-завтра начнется война. Все началось через несколько часов. Ночью я проснулся от страшного грохота: во сне мне показалось, что я проваливаюсь в какую-то черную пропасть. Из утренних разговоров взрослых следовало, что из двух вражеских самолетов, летевших к Ленинграду, один сбили и он упал на площади возле пожарной части. Сбитого самолета я не видел, но грохот запомнился. Все дачники вернулись в Ленинград.

Июль – Август, 1941

Отца с завода перевели на военный склад. Мама продолжала шлифовать расчески. В городе было все спокойно, на зданиях возле площадей и на главных улицах появились большие громкоговорители, под которыми собирались люди и слушали последние известия и сводки Совинформбюро. По-моему, никто не сомневался, что после временных неудач, «связанных с вероломным и совершенно неожиданным нападением» фашистов с ними будет покончено раз и навсегда. Ждали этих слов от горячо любимого вождя, но он молчал. Пришлось удовлетвориться выступлением руководителя Советского Правительства Молотова.

Детский сад Яна1 вернулся в город и начал готовиться к эвакуации. Старших братьев и сестер «посетителей» детсада должны были отправить вместе с малышами. К тому времени уже был международный опыт спасения детей от воздушных налетов фашистов. Сначала испанцы, затем англичане вывозили детей из больших городов в надежде, что сельскую местность бомбить не будут. (Французы не успели эвакуировать детей, пытались бежать целыми семьями). Вот этим опытом решили воспользоваться и наши власти. В первых числах июля вечером мама привезла нас на Витебский вокзал. Местом сбора был вестибюль со стороны главного входа в вокзал. На всю жизнь запомнился пол в этом помещении – желтые и красные плитки – он «жив» и сейчас. На этом полу мы провели почти всю ночь в ожидании своего поезда. Из вещей помню только черный кожаный портфель, который был моим спутником и во вторую эвакуацию. В портфеле были, главным образом, конфеты и печенье. Теплых вещей с собой у нас не было, т.к. ехали мы ненадолго, только переждать период «временных неудач». Куда нас привезли, до сих пор не знаю. По моим подозрениям, это был район возле Люботино между двумя железнодорожными линиями, т.к. привезли нас к одной станции, а увозили с другой. Но тогда причем тут Витебский вокзал, или вводили в заблуждение противника? От станции школьники шли пешком, а малыши и вещи ехали на подводах. По пути через деревню на дорогу выходили женщины с кувшинами и старались каждого напоить свежим или топленым молоком. Мне досталась кружка с толстой розовой пенкой. Только чтобы не обидеть добрую тетю, отталкивая губами пенку, я выпил молоко и решительно отказался от добавки. Не осталось в памяти, где мы разместились и долго ли были в этом селе. Кормили нас очень хорошо и вкусно, погода стояла прекрасная. Никакими занятиями нас, школьников, не обременяли. Но этот курорт очень быстро закончился. В один прекрасный день мы играли в просторной комнате на втором этаже деревянного здания, которое было передано детсаду. Вдруг пол комнаты стал вздрагивать, а через некоторое время мы услышали нечто похожее на гром. Но погода стояла ясная, никакой грозы и в помине не было. Вскоре через окна мы увидели причину «землетрясения» и грома: на какой-то объект на земле по очереди пикировали самолеты и сбрасывали бомбы. Хотя расстояние было большое, со второго этажа все было видно очень хорошо. Сначала мы решили, что это наши летчики проводят учения. Потом выяснилось, что там наш аэродром, а на свой аэродром навряд ли сбрасывают бомбы даже в учебных целях. Следующую ночь мы не доспали, нас подняли очень рано. Школьники мужественно, а малыши порой с ревом выступили в поход тем же порядком, как и раньше: старшие пешком, а малыши на подводах с вещами. Прошли мимо разрушенной церкви. Днем возле нее обычно сидел дед, который улыбался нам и что-то говорил про бога. Мы весело смеялись, т.к. точно знали лучше деда, что бога нет. Ведь мы были уже пионерами! На станции в ожидании посадки бродили в окрестностях. На заброшенном кладбище нашли землянику. Кто-то сказал, что на кладбище есть ягоды нельзя, а то умрут родители. Посмеялись, но есть не перестали. Мы еще часто смеялись. Нам еще было весело. Потом нас разместили в пассажирском поезде. Куда нас повезут, нам не говорили, а может быть, заведующая детсадом и сама не знала. Малыши повеселели, решили, что везут к мамам. Ехали долго, природа за окном становилась все суровее, стало ясно, что едем не домой. По вагону прошел пожилой еврей и раздавал нам очень вкусное печенье. Его не совсем хороший русский язык он объяснил тем, что жил в Польше. На одной продолжительной остановке мы гуляли возле вагона и наблюдали такую сцену. Из другого вагона вывели довольно молодого полного мужчину в белой рубашке со связанными за спиной руками. Он уселся на траву, а вокруг собрались зрители. Прошел слух, что поймали шпиона. Как определили, что это шпион неясно, но через некоторое время появились военные, которым он довольно дерзко сказал, что если им надо, чтобы он шел, пусть его поднимут. Подняли и увели."

Л.Н.Гайдук. "ВОСПОМИНАНИЯ". Мюнхен, 2000-2019.

(Материал передан в редакцию автором).

Фото из архива редакции сайта "Наш мир".

• След. Публикация
• Пред. Публикация