В 1994 году Булату исполнялось 70 лет. В связи с этим он был приглашен Баварской Академией искусств на вечер-чествование в честь его юбилея. В один прекрасный день мне позвонила Ирина Войнович, супруга знаменитого создателя солдата Ивана Чонкина - Владимира Войновича, и спросила, не могу ли я от МИРа выслать Булату Окуджаве приглашение сроком на 10 дней. И в благодарность за это он может выступить у нас в МИРе. Надо ли говорить, как я этому обрадовалась. Это был просто подарок неба: Окуджава справляет свое 70-летие с МИРовцвами! Нашему обществу исполнилось тогда всего лишь три года, и эта была, безусловно, огромная честь для нас.

Вы спросите, зачем великому Окуджаве понадобилось приглашение нашего маленького МИРа? Все очень просто. Баварская Академия приглашала легендарного барда всего на три дня, а ему хотелось провести в Германии хотя бы 10 дней, чтобы посетить друзей, отдохнуть от московской суеты, набраться сил. Ведь время тогда было ы России нелегкое, да и возраст давал уже потихоньку о себе знать.

Приглашение было сделано и отправлено в Москву срочной почтой, и вскоре Булат Окуджава, вместе с женой Ольгой, приехал в Мюнхен.

Моя первая встреча с Булатом Шалвовичем состоялась в их маленьком гостиничном номере, где за неимением лишнего стула – вместе со мной пришла Ирина Войнович - мне пришлось сесть на край их кровати. Решали организаторские вопросы нашего вечера, кто переводит (актер Артур Галиандин), какие песни будут исполняться, из какой публики будет состоять аудитория, и так далее.

И хотя разговор был довольно серьезный, чувствовала я себя, как именинница, ведь моим собеседником был кумир шестидесятников, легендарный бард, и это было настоящим подарком судьбы - дышать с ним одним воздухом, да еще, учитывая габариты гостиничной комнаты, на таком близком расстоянии.

На следующий день я присутствовала на юбилейном вечере Булата Окуджавы в Баварской Академии Изящных искусств. Актовый зал Академии с трудом вместил всех желающих – вход был свободный. Народу пришло более 500 человек. Мне даже не нашлось свободного места, и я простояла на ногах три часа этого незабываемого литературного вечера, который проходил на немецком языке и который вел, не менее легендарный, только уже в Германии, первый западно-германский корреспондент в послевоенной Москве, немецкий телерепортер Герд Руге.

Еще через день состоялся окуджавский вечер у нас в МИРе, в помещении Зайдл-виллы, расположенной у подножия Английского сада в районе мюнхенского Арбата – «Швабинг».

Надо сказать, что этот вечер превзошел все ожидания. Никогда за 23-ию историю нашего общества нас не «штурмовал» так зритель, как в день выступления Булата Окуджавы. В зале было негде не только сидеть, но и стоять. Фойе и кафетерия, где были размещены экран и репродукторы, по которым транслировалось все, что происходило в актовом зале, также было некуда яблоку упасть. Народ не расходился до самой последней песни, до самого последнего окуджавского слова. А говорил он замечательно: душевно, проникновенно, искренне, с юмором, и, казалось, еще с большим удовольствием, чем пел.

Начал Булат Окуджава свое выступление с о своего знаменитого рассказа о том, как он, еще будучи молодым и неизвестным, приехал с концертом в какой-то провинциальный город, и выйдя на эстраду, прежде чем начать петь, захотел поделиться с публикой, что вот мол, он не композитор, не певец, не музыкант, да и поэтом вроде себя назвать не может, и тогда кто-то из зрительного зала крикнул: «А зачем приехал?!».

После этих слов, когда смолкли, наконец, аплодисменты, Окуджава запел свои магические песни.

Перед отъездом четы Окуджава из Мюнхена, мы встретились в одном из Греческих ресторанах в центре города. Я хотела угостить московских гостей известным восточным блюдом «дулма» - фарш с рисом, завернутый в виноградные листья. Это как-то ассоциировалось в моем сознании с его «виноградной косточкой». Чутье меня не подвело, Булат Шалвович с большим наслаждением лакомился греческими блюдами, которые наполнили ему кухню родного Кавказа.

Три года спустя мы задумали провести осенью 1997 года фестиваль искусств по случаю 850-летия Москвы, на который были приглашены Булат Окуджава и писатель Лев Копелев, проживающий в Кёльне. Оба дали свое согласие принять в нем участие.

И вот Окуджава навещает в мае 1997 года Льва Копелева в Кёльне. Тот болен гриппом. Этот вирус подхватывает Окуджава. В Париже ему становится хуже и хуже. 12 июня Окуджава умирает в одном военном госпитале в Кламаре, находящимся в окрестностях Парижа.

Эта страшная новость доходит до Кёльна. Шесть дней спустя, 18 июня 1997 года, Лев Копелев уходит по стопам своего друга.

Обо всем этом мне сообщает Ирина Войнович. И я, со щемящей душой, понимаю, что этот окуджавский вечер в МИРе, был единственным и неповторимым, и что два великих москвича (Копелев родился в Киеве, но считал себя москвичом, а Окуджава, по отцу грузин, по матери армянин – в Москве), уже не будут праздновать с МИРом 850-летие своего любимого города.

Татьяна Лукина, президент Центра русской культуры в Мюнхене, 5 мая 2014

• След. Публикация
• Пред. Публикация